Одного взгляда её васильковых глаз оказалось достаточно, чтобы князь призадумался. Двенадцать лет литовская княжна Анастасия была ему верной и преданной женой, подарила жизнь двум сыновьям и дочери…
Но пришла на Русь чума, и в марте 1345 года Симеон Гордый оплакал свою супругу. Теперь настала пора идти дальше. Дочь его вассала, князя Фёдора, так внезапно показалась перед ним, и так запала в душу, что с решением Симеон не медлил.
Сама богиня Лада могла бы позавидовать ей – цветущая, словно весна. Гибкая, с тонкими длинными пальцами, сахарно-белой кожей и алыми устами… «Не устоял наш князь», — посмеивались в тереме.
Да и как устоять перед такой красой? Вот и получилось, что в марте колокола мрачно возвестили о смерти княгини Анастасии, а в июне ликующе призывали радоваться – новая княгиня идет под венец!
Для отца Евпраксии это была редкостная удача. Сам-то он владел крошечными территориями, ничем особенным не прославился. Даже не князь – князёк. А тут такой поворот судьбы! Из всех красавиц русской земли взгляд Симеона упал именно на Евпраксию. Княгиня московская – этот титул повыше многих…
С барского плеча зять скинул тестю город Волок с окрестными землями, в знак своего расположения.
«Будет Евпраксия князю люба, и другими вотчинами пополним свои наделы», — радостно говорил Фёдор родным.
На свадебном пиру невеста сидела, потупив взор. Не положено, чтобы радовалась со всеми, чтобы поднимала очи. Нескромно. В богатом уборе, увитая жемчугами, юная пятнадцатилетняя княгиня едва проглотила два кусочка, да сделала пару глотков.
По условному знаку поднялась, поклонилась гостям, поблагодарила за дары и поздравления, да и отправилась в опочивальню.
Июнь выдался смурным, холодным. Покои жарко натопили, чтобы слаще спалось. Вошёл Симеон, оглядел невесту довольным взором, а потом вытолкал прочь всех, кто за ним потянулся – со смешками, с прибаутками. Ох уж эти свадебные весельчаки!.. Вздрогнула юная княгиня, натянула одеяло к подбородку…
Князь ушел рано, еще затемно. Хлопнула дверь, осталась девушка одна – заливаясь слезами. Прислужниц не звала, ждала, когда рассветёт. Да и зачем звать? Только множить сплетни. Впрочем, вскоре и так все знали:
«И великую княгиню на свадьбе испортили: возлежит с великим князем, и она ему покажется мертвец».
Никто не мог точно сказать, что произошло. Отчего между новобрачными пробежала кошка. Но Симеон мрачнел с каждым днём, и вскоре Евпраксию не желал даже видеть.
Двусмысленность положения княгини была очевидной: и не жена, и не чужая. Живут в одном тереме, не видя друг друга. Кто-то причитал о порче, другие шушукались, что супруга оказалась вовсе не девой, третьи уверяли, что новоявленная княгиня показала злой нрав.
Тянулись месяцы, и в декабре 1346 года Симеон повелел Евпраксии собираться. Сказал, что отсылает её к отцу. Ни объяснения, ни упрёка с его стороны, ни малейшей зацепки!
«Сорвал красу, а теперь прочь?» — Лютовал князь Федор. Да как возразить московскому правителю? Обнял дочь, попросил успокоиться. Но Евпраксия уже не плакала, пережила за полтора года, отболело.
Весной пошёл князь Симеон под венец в третий раз. Митрополит Феогност сразу высказался против – не положено при живой жене! Развод в XIV веке – дело неслыханное. Скорее всего, чтобы отпали все возможные претензии, московский князь и поторопил бывшего тестя: пусть выдает Евпраксию спешно замуж. И тут снова пришлось подчиниться.
Повели красавицу к алтарю, выдали за князя Федора Красного. И тут историки расходятся во мнении – возможно, Евпраксия умерла от чумы в 1348-м, а по другим данным – стала матерью четырех сыновей и скончалась на сорок лет позже.
Полна загадок жизнь княгини! И до сих пор неясно, как именно испортили Евпраксию, и отчего первый муж отказался от нее.
